Первый в истории воздушный таран, как известно, совершил русский лётчик. Пётр Нестеров таранил австрийский аэроплан, сбил его, но сам не сумел выправить самолёт и погиб. Однако русским принадлежит первенство и в иной «дисциплине» — другой русский лётчик впервые смог сбить самолёт тараном и остаться в живых.

Александр Козаков родился в 1889 году в дворянской, но бедной семье из Херсонской губернии. Он окончил кавалерийское училище и сначала служил уланом, но познакомился с авиацией — и после этого хотел служить только в воздушном флоте. В 1913-м попросил откомандировать его в Офицерскую воздухоплавательную школу. Козаков освоил новую технику быстро — и даже слишком хорошо: его на несколько месяцев оставили в школе инструктором, готовить новые кадры. Так что самое начало мировой войны он пропустил. Но в тылу сидеть не хотел, и в декабре 1914 года отправился на фронт, в Польшу.

К тому моменту воздушные силы только зарождались. Техника была жутко ненадёжной, и часто самолёты бились без всяких боёв, по техническим причинам. Впрочем, вооружения на аэропланах тоже не было. Лётчики шли на безумные ухищрения: кто-то пытался сбрасывать на противника тяжести из кабины, многие палили из револьверов, кто-то экспериментировал, устанавливая на самолёты целые батареи пистолетов.

Козаков тоже хотел бы при случае сбить вражеский самолёт. И не остался в стороне от общей волны военно-полевого творчества. Переделке подвергся его Morane-Saulnier G, название которого русские сократили до «Морже». Эти небольшие самолёты по лицензии производились в России. Мотор в несколько десятков «лошадей», полотняная обшивка, 95 килограммов массы — но это был уже настоящий самолёт.

Изобретение Козакова отдавало благородным безумием даже по меркам авиации Первой мировой. Он решил использовать «кошку» с крюком на стальном тросе, которой собирался подцепить чужой самолёт. Для пущей эффективности на другом конце троса имелась ещё и гиря — теоретически эта конструкция должна была вызвать крушение машины противника. Учитывая полотняную обшивку тогдашних аэропланов, всё это могло бы даже принести успех. 18 марта 1915 года Козакову удалось опробовать изобретение на практике.

Всё началось с попытки немецкого «Альбатроса» побомбить русский аэродром. Точность бомбометания в те времена была аховая, и немец ни во что не попал. Но Козаков не собирался просто так отпускать супостата. Он добежал до своей машины и поднялся в воздух.

Увы! Изобретение подвело: «кошка» зацепилась и бесполезно болталась под днищем. И тогда Козаков решил прибегнуть к крайней мере.

Авиатор поднялся над «Альбатросом» и аккуратно сбросил высоту. Идея срубить немцу что-нибудь винтом была уж очень рискованной, но Козаков атаковал «Альбатрос» колёсами.

«Морже» ударил противника прямо по плоскости. Колёса у него небольшие, но держатся на металлической раме. Конструкция, что интересно, оказалась достаточно прочной — шасси не сильно пострадало. А вот «Альбатросу» не повезло. Он, по выражению Козакова, «сложил крылья» — видимо, просто отломило. Немецкий аэроплан рухнул, экипаж погиб. У «Морана» оторвался небольшой кусок лопасти винта — должно быть, во время удара всё-таки зацепил.

На этом, кстати, опасности ещё не кончились. Предстояло приземлиться на помятой машине. Во время посадки в поле самолёт капотировал. Но тут повезло: хотя машина перевернулась, сам пилот остался жив и практически здоров.

Это был первый таран в истории мировой боевой авиации, после которого победитель остался в живых. И второй в принципе — после Нестерова. На земле все были в восторге. Командование тоже оценило успех: Козаков вскоре получил Георгиевское оружие.

Дальнейшая судьба лётчика оказалась куда как драматична. Козаков воевал, стал лучшим русским асом Первой мировой войны, одержав 17 воздушных побед. Но дальше начались пертурбации революции и Гражданской. Козаков успел послужить и красным, и белым, но новых побед уже не одерживал, а в 1919 году погиб в авиакатастрофе. Есть и неофициальная версия его гибели — самоубийство. Трагический финал — но память о себе как о великом лётчике Александр Александрович оставил.

Автор: Евгений Норин

Добавить комментарий